Page 51 - ЖЕНСКИЕ СУДЬБЫ, ОПАЛЁННЫЕ ВОЙНОЙ

На фронт мобилизовать наших мужчин не успели, эвакуироваться тоже почти никто не
смог. Сначала убили девять взрослых мужчин. Среди них были Дардик, Бочаров, Гирша,
отец и сын Томчины. Их собрали в волостном управлении и погнали работать. Им сказали,
что надо починить дорогу, заставили выкопать яму, взятыми из дома лопатами и
расстреляли в лесу слева от дороги на Кармановку. Теперь это место и не найдешь.

Помню, как только евреев повели на расстрел, (а все знали, куда их ведут), наши
деревенские бросились в опустевшие дома и потащили домой их имущество: подушки,
перины, одежду, посуду, все-все что можно было унести, ничем не брезговали. Одну
больную женщину, которая не могла встать застрелили прямо в постели. Так, скинули ее
тело на пол и вытащили окровавленную, простреленную перину и подушки. Убитую дома
женщину и молодого очень красивого парня Томчина, больного туберкулезом, которого
тоже дома застрелили, где-то рядом и закопали потом.

Мы жили на пригорке и все это видели. Я спросила тогда у отца, может мне сходить
посмотреть? А он ответил: «Дочушка моя, не иди!» Потом говорил: «Душа болит, что
людей убивают ни за что!».

Немцы стояли у дороги и видели, как сельчане тащат добро из еврейских домов и
хохотали, а кто-то из них сказал по-русски (среди них было несколько человек, которые
говорили на русском языке): «А куда ж они свое будут девать?».

В начале войны привезли к нам в деревню несколько еврейских женщин с детьми. Они
приехали то ли из Польши, то ли из Западной Беларуси. Мужчин с ними не было, наверное,
их уже убили. Сначала их поставили на работы. Одна молодая женщина с двумя детьми
работала уборщицей у нас в пекарне. Потом их расстреляли со всеми евреями.

Гирша Рабинович, земляк (тоже родом из Заболотья) и одноклассник моего отца Ивана,
был директором школы в Шепелевичах. Мы звали его Гиля. Это был молодой парень,
недавно только школу окончил. Вместе с другими евреями из Шепелевич его отправили в